(вне конкурса – 1)
СКАЗОЧКА ПРО ЗАКУСОН *
Жила-была селёдочка под шубой
любила жизнь, как и все, она.
Но вот, свеклОй испачкав чьи-то губы,
«дала (когда пришёл ей праздник) дуба» –
поскольку для того и рождена.
Усугубив финал печальной сказки,
«Загнулись» оливье и холодец,
рассол родной покинул – огурец,
минтай был вообще – зажарен в масле
(и тот, кто это сделал, просто спец),
пельменям выжить – не далОсь ни шанса,
цыплячью ножку слопал кот-стервец;
для многих был «отброс копыт» ужасным...
Пришёл, короче, всем –
сырам, колбасам...
и празднику...
и сказочке...
08.02.14
(на конкурс)
ПРО ТРЁХ СТИХОПЛЁТОВ
Три друга отметились в «нашем полку»
(«пой песню, пой»):
на первого – всё наводило тоску,
другой – заполнял грубой хохмой строку,
а третий – познал кое-что на веку,
но на позитив был скупой.
Однажды их вызвал к себе их «отец»,
Творческий Зуд,
велел им пойти и найти, наконец –
уж если не в лаврах терновый венец,
то, может, петлЮ, иль горячий свинец...
И выдавил даже слезу.
К развилке судьба трёх друзей привела.
В дёрн – камень врос:
на камне том выбита надпись была;
дорогу дальнейшую выбрать звала
(волшебная сила – такие дела)...
Какую из трёх? – вот вопрос.
Прямая дорога – убитому быть
(быть может – не зря:
есть жертвы, которые стоят борьбы;
лить слёзы скупые – не то же, что – ныть);
на левой дороге – должны поженить;
направо – угробить коня.
И вправо пошёл – тот, что справа стоял, –
солнце слепИт глаза;
другой – себе молвил: налево – твоя
(он мысленно музу уже изваял);
последний – на Зуд и на Поиск плюя,
подумав... вернулся назад.
На правой – (был вправе) занялся другим,
Пегас – с голоду – сдох;
на левой – решил: быт и лень – не враги,
и в нём преждевременно гений погиб;
ушедший назад – вяло пудрит мозги,
уже без мечты стать звездой...
Непринципиален здесь даже финал –
ху, так сказать, ис ху...
Беда это автора, или вина,
но думает он, что совсем не нужна
мораль здесь (к тому же, она – не одна)...
Пусть судят – кто там, наверху.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Это – ПРИСКАЗКА пока.
Три – совсем немного;
СОТНИ – имя чудакам,
кто – от страха аж икал,
но, упрямый, как АК,
шёл – ПРЯМОЙ дорогой.
То – ПРИСКАЗКА. Выше.
И срок её вышел;
крадётся к нам сказка незримо...
Есть – тьма (даже тьмущая)
у-ПРЯМО идущих:
их манит дорога с экстримом;
Пусть критики точат,
острят – кто что хочет
(не перья, так мысли, иль зубы),
они – будут рыпаться,
хоть в тартарары пусть
провалится мир весь безумный!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А теперь – зовут ветрА! –
(бойтесь – дар данайца)
выдаётся на гора –
не интрижка, не игра;
вечно-связка зла-добра –
СКАЗКА
начинается...
ЖАЛЕСНАЯ, С НЕДОРАЗВИТЫМ СЮЖЕТОМ
— Мамочка моя мукОй была,
с крысами амбарными тусила,
но однажды... Старая пришла,
от неё сусеки отскребла,
и, полив водою, замесила.
Папочку не помню, хоть зарежь,
помню мужа Старой, правда, смутно:
это он (кота ему на плешь!)
дал команду – маму взять в то утро.
Был я тесто тестом – веришь, брат?
Кстати, массажируют прикольно:
Крепко мнут – аж косточки трещат...
После – был вообще кромешный ад...
но – я жив, как видишь, – не покойник.
Старая лопату мне под зад
(рассуди-ка трезво – врать на кой мне!)
сунула и – в печку... [дальше мат]
...из огня, опухший (ёжкин гад!) –
брошен на холодный подоконник...
Эти двое думали, хана,
думали, кранты мне... – вот им, сукам!
Ну, короче, я послал их на...
и слинял.
Такой вот, блин, финал:
если мать – мукА, то жизнь – мУка.
— Да, – душою заяц не кривил,
задавив слезу свою мужскую, –
да, она такая – се ля ви;
я ж тебе об этом и толкую...
Знаешь, ты мне нравишься, братан!
Чем сидеть и ныть, как пара выпей,
сделай так, чтоб опустел стакан...
Во! А между первой... На-ка, выпей!
А потом припёрлись кореша
в лубяную заячью избушку,
Волк с Медведем, и сказали: — Ша!
Ну-ка, по-пацански – за друг дружку!
Хорошо «родимая» пошла,
И тогда Медведь взял (силой) слово:
— Басня есть про волка и козла;
вспомни, брат, ты должен знать Крылова...
Он ещЁ красиво говорил –
про Лису, про долг, про маму Кузьки
(Волк встревал, кого-то материл –
зло и, разумеется, по-русски)...
А Медведь – про тапки, про гробы,
про вино, вину (да так искусно!),
долго – о превратностях судьбы...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В чём же Колобок виновен был?
Просто – к водке не было закуски.
09-12.02.14
(вне конкурса – 2)
ТРИ СТАРУШКИ ВЕЧЕРКОМ...
Три старушки вечерком не сидели не молчком...
Посмотреть со стороны – их снедает червь вины.
Говорит одна старуха: — На тебе висит «мокруха»,
оттого тебе, «мокрица», по ночам-то и не спится.
А другая – той старухе – вдруг давай твердить о пухе:
(как укор и ход конём) у самой, мол, рыло в нём.
— Не считай меня за дуру. Аль не ты снимала шкуру?..
Вспомни, старая коза! Со слезами на глазах...
Так что ты – «мокрица» тоже. Несмотря, что – непохожа...
— Грех на мне – сдирала кожу... И ревела – помню тоже.
Может, я его жалела!.. Он такой – холодный, белый...
Ты ж – отнюдь не от тоски расчленяла на куски
симпатичного мальчонку... Даж мурлыкала о чём-то.
— Ну чего ты прицепилась! Я... не пела, я – молилась.
Да, кромсала – было дело – факт. Но – я его...
не ела.
Обе глянули на третью: взгляды хлещут – словно плетью.
— Ну, чего вы так, девчата? Я – клянусь! – не виновата, —
это третья говорит (их, старушек, было три). —
Он ить сам ко мне пришёл.
Мне с им было хорошо...
Я ж люблю его с рожденья... – загляденье, объеденье!
Скажет вам дурак любой (да и дура): зла – любовь.
Эка махонькая слабость!.. Я б могла бы – и козла бы.
Если есть и средства, и... семь зубов, и все – свои.
И – конечно – зля товарок, щерит семь и щурит пару...
Всё, казалось, ей – хана!
Только бабки – не шпана:
любо-дорого смотреть им, двум «мокрушницам», на третью:
настроенье подняла – прибаутка про козла.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я ж, финал нелепо скомкав, круг замкну головоломкой:
»онилопиЧ орп акитьлум артомсорп огонвиткеллок елсоп хылератсерп
амод циньлетатибо хыньлетилтачепв голаирТ«
11.03.14
| 
